Сон для слабаков :<
Название: Самый сладкий яд
Фандом: Блич
Автор: mizar
Бета: mizar
Пейринг/Персонажи: Гриммджо/Улькиорра, Айзен(упоминается), Ноитора(упоминается) (дальше все будут)))
Рейтинг: R
Жанр: ангст, драма, AU, ООС(?)
Статус: в процессе
Дисклеймер: не мое
Размещение: пишите на мейл, там посмотрим
читать дальшеДжагерджек плохо помнил, каким образом оказался в вонючем подвале, где под ногами хлюпала вода, а воздухе витали канализационные миазмы.
Кого-то он бил, крыл матом сразу на двух языках, что-то звонко рассыпалось. Какие-то осколки, вроде чьи-то волосы, вязкая паутина на пальцах и гулкое эхо скачущего пульса в ушах.
Очень смутно помнил, что потом роли поменялись и били уже его. Били долго и со знанием дела – костей не ломали, но и места живого не оставили.
И уж совсем не помнил, каким чудом оттуда выбрался. А о том, что определенно выбрался, свидетельствовал запах чистого постельного белья и назойливый бубнеж телевизора.
Тело не просто ломило, оно рассыпалось на части. И каждый нерв гудел, как оголенный провод. Хотелось проблеваться и сдохнуть. Чтоб не мучаться. Или лучше сразу второе. Опять же – чтоб не мучаться. Плюс ко всему, пересушило так, что даже подкатывающая тошнота блекла.
Финишем стала открывшаяся воспаленным глазам картина, когда Гриммджо решился таки разлепить опухшие веки.
- Твою-у-у ма-а-ать! – тихо взвыл он, попутно обнаруживая, что, вопреки ожиданиям, все зубы целы, - Шифер, хрена там я теперь тебе что-то должен! Понял?!
Мелкий гаденыш даже головы не повернул, продолжая с отсутствующим видом внимать гундосящему в углу комнаты ящику. Отморозок, мать его.
- Очухался? – без тени участия поинтересовался «спаситель», - Встать сможешь?
- А станцевать, случаем, не надо?
- Танцевать у себя дома, на помойке будешь, мусор. Можешь двигаться?
- Да пошел ты! – непоследовательно заявил Джагерджек, твердо вознамерившись не уйти, так уползти из обиталища айзеновского прихвостня. Вот только многострадальные конечности этого энтузиазма не разделяли.
- Недоумок, - равнодушно констатировал Шиффер, через плечо пронаблюдав безрезультатные потуги, змеиным движением соскальзывая с кресла.
Многих завораживала его манера движения. Джагерджека – бесила.
Бесила бесшумность легких шагов.
Бесила надменность, сквозящая в каждом выверенном жесте.
Бесила неподвижность белокожего, татуированного лица, на котором жили, казалось, одни глаза. Большие, изумрудно-зеленые, с длинными, густыми ресницами…
Еще больше бесило изящество тонкокостного тела, в котором не было ничего женственного, но оно притягивало взгляд – наваждение, ставшее причиной частых срывов в последнее время.
Особенно с того времени, как его собственное тело запомнило сладкую муку единения с этой, кажущейся такой хрупкой, плотью.
Стекло звонко клацнуло об зубы.
- Пей и проваливай. Я хочу выспаться.
Ах ты, потаскуха!
Но стакан с холодной водой Гриммджоу удержал. Даже из рук… этого. Пить хотелось слишком сильно.
- Хорошая работа.
Сосукэ одобрительно кивает, в глазах светится удовлетворение. Джагерджек хорошо постарался, видеозапись будет стоить конкуренту денег, денег и еще раз денег. Очень больших денег. На кону – репутация и положение в обществе.
Синеволосый нахально скалится, даже не думая проявлять положенное почтение – единственный, у кого хватает наглости что-то требовать.
Пусть. Пусть требует. Пока он нужен.
- Хорошо, - улыбается якудза, - Что ты хочешь?
- Его! – долгий взгляд на тонкую фигуру в тени массивного кресла.
Айзен прослеживает взгляд, недоумение на его лице сменяется пониманием.
Вот как.
- Улькиорра, - негромко зовет он.
Телохранитель делает шаг вперед – свет падает на тонкое, почти девичье лицо. Красивый. Опасный. Верный и безжалостный. Идеальный. Немного жаль отдавать шестерке любимую игрушку. Но слово есть слово. С Шиффера не убудет.
Уверен, что оправишься после укуса этой змеи?
От прикосновения к тонким пальцам, словно электрический разряд простреливает – от запястья до локтя и выше, через плечо к основанию черепа. Казалось бы, суше во рту быть уже не может. Но становится. Да так, что язык чуть ли не в глотку проваливается.
Было или нет?
В темноте нет всегда бесстрастного выражения лица. Не лица даже – неподвижной маски. Нет обжигающего равнодушием взгляда.
Но есть это приглушенное шипение, когда поддается проникновению тугая плоть. И отдающаяся в спинном мозгу дрожь гибко надломленного в пояснице позвоночника. Противоречащая здравому смыслу чувственность такого покорного тела. Легкого. Тонкого. Его страшно сжимать в объятьях, совсем невесомое. Зная даже, что это тело выдержит самые изощренные пытки, и болевой порог у него настолько высок, что ни единый мускул не напряжется, прижги даже шелковистую кожу каленым железом.
Есть металлический привкус во рту, когда острые зубы впиваются в губу. И короткая боль от вонзившихся в спину ногтей. Просто не верится, что в этих длинных, худых пальцах столько силы. И черные, словно вскрытые эмалью, ногти – тверже алмаза. Они пробивают стальные листы, эти узкие кисти.
Есть мягкость путающихся в пальцах коротких прядей волос и дикий совершенно лед скользящих по груди рук. Лихорадочный жар дыхания и холод податливых губ. Он весь холодный, от бледного пятна такого близкого сейчас лица до кончиков ровных пальцев широко разведенных ног. Словно тепло навсегда покинуло его тело. Но прерывистое дыхание опаляет невозможным в этом холоде жаром.
Есть единственный, едва различимый стон, и не понять чего же в нем больше – боли или наслаждения.
И сводящий с ума тонкий аромат кофейных зерен.
И отчетливо бьющийся под губами на сгибе локтя пульс… Биение самой жизни. Манящее, восхитительное. Солоноватая кожа, сахарная кровь.
Шлюха…
Близость с тобой мутит рассудок. Терпкая, как еще играющее вино. Как самый горький яд. Который даже не в крови.
Он под кожей – в каждой клетке, в каждом вдохе…
В самом сердце.
Мышцы живота сворачиваются в тугой, болезненный ком…
Было или нет?!
- …Ха! Да ты и впрямь не в курсе! – лающий смех Джируги на какое-то мгновение заглушает музыку, - Он же подстилка! Хоть ни с кем и не трахается. Это все в твоей голове, Гриммджоу, понимаешь? Эта тварь влазит тебе в голову и ты веришь, что трахаешь его, а на самом деле – все это только лишь в голове! Да и сам подумай, какой секс с этой куклой? Вот я недавно…
Дальше Джагерджек не слушает – слишком сильно впечатление, слишком больно от разочарования…
Казалось бы, откуда взяться этой боли? Он ведь подобрался к противнику с той стороны, откуда тот не ожидал, откуда при всем желании не смог бы отразить удар. Он победил! Пусть, чисто формально. Пусть его триумф длился всего секунды и, по сути, являлся хорошо разыгранным фарсом…
Победил?
Хрена там! Ублюдок опять его обыграл!
Едва понимая, что делает, он перехватил тонкое запястье, превознемогая боль в суставах, рискуя сейчас остаться вообще без рук, и резко дернул вверх длинный рукав.
Треск рвущейся ткани резонансом со звоном бьющегося стекла.
Хрен с ней, с водой! И с головой, которая, судя по напрягшемуся плечу, сейчас отхватит по полной, тоже!
Было или нет…
Мир вспыхнул и погас, взорвавшись снопом белых искр. Ох, тяжелая у Шиффера рука! Напоследок вяло подумалось, что теперь-то уж сотрясение обеспечено.
Очнувшись уже у себя в квартире, в обществе очаровательной сиделочки и иглы от капельницы в вене, Джагерджек какое-то время посвятил восстановлению подробностей минувших суток. Анестетик заглушил боль, и ничто не мешало поэтапно восстанавливать картинку.
Вплоть до самого последнего кадра – почти черный на фоне лилейно-белой кожи синяк на внутренней стороне локтя, и потемневшие на короткий миг зеленые глаза.
Ч-черт! Ради этого стоило получить по морде!
Ха! Ни с кем, значит, да?
Фандом: Блич
Автор: mizar
Бета: mizar
Пейринг/Персонажи: Гриммджо/Улькиорра, Айзен(упоминается), Ноитора(упоминается) (дальше все будут)))
Рейтинг: R
Жанр: ангст, драма, AU, ООС(?)
Статус: в процессе
Дисклеймер: не мое
Размещение: пишите на мейл, там посмотрим
читать дальшеДжагерджек плохо помнил, каким образом оказался в вонючем подвале, где под ногами хлюпала вода, а воздухе витали канализационные миазмы.
Кого-то он бил, крыл матом сразу на двух языках, что-то звонко рассыпалось. Какие-то осколки, вроде чьи-то волосы, вязкая паутина на пальцах и гулкое эхо скачущего пульса в ушах.
Очень смутно помнил, что потом роли поменялись и били уже его. Били долго и со знанием дела – костей не ломали, но и места живого не оставили.
И уж совсем не помнил, каким чудом оттуда выбрался. А о том, что определенно выбрался, свидетельствовал запах чистого постельного белья и назойливый бубнеж телевизора.
Тело не просто ломило, оно рассыпалось на части. И каждый нерв гудел, как оголенный провод. Хотелось проблеваться и сдохнуть. Чтоб не мучаться. Или лучше сразу второе. Опять же – чтоб не мучаться. Плюс ко всему, пересушило так, что даже подкатывающая тошнота блекла.
Финишем стала открывшаяся воспаленным глазам картина, когда Гриммджо решился таки разлепить опухшие веки.
- Твою-у-у ма-а-ать! – тихо взвыл он, попутно обнаруживая, что, вопреки ожиданиям, все зубы целы, - Шифер, хрена там я теперь тебе что-то должен! Понял?!
Мелкий гаденыш даже головы не повернул, продолжая с отсутствующим видом внимать гундосящему в углу комнаты ящику. Отморозок, мать его.
- Очухался? – без тени участия поинтересовался «спаситель», - Встать сможешь?
- А станцевать, случаем, не надо?
- Танцевать у себя дома, на помойке будешь, мусор. Можешь двигаться?
- Да пошел ты! – непоследовательно заявил Джагерджек, твердо вознамерившись не уйти, так уползти из обиталища айзеновского прихвостня. Вот только многострадальные конечности этого энтузиазма не разделяли.
- Недоумок, - равнодушно констатировал Шиффер, через плечо пронаблюдав безрезультатные потуги, змеиным движением соскальзывая с кресла.
Многих завораживала его манера движения. Джагерджека – бесила.
Бесила бесшумность легких шагов.
Бесила надменность, сквозящая в каждом выверенном жесте.
Бесила неподвижность белокожего, татуированного лица, на котором жили, казалось, одни глаза. Большие, изумрудно-зеленые, с длинными, густыми ресницами…
Еще больше бесило изящество тонкокостного тела, в котором не было ничего женственного, но оно притягивало взгляд – наваждение, ставшее причиной частых срывов в последнее время.
Особенно с того времени, как его собственное тело запомнило сладкую муку единения с этой, кажущейся такой хрупкой, плотью.
Стекло звонко клацнуло об зубы.
- Пей и проваливай. Я хочу выспаться.
Ах ты, потаскуха!
Но стакан с холодной водой Гриммджоу удержал. Даже из рук… этого. Пить хотелось слишком сильно.
- Хорошая работа.
Сосукэ одобрительно кивает, в глазах светится удовлетворение. Джагерджек хорошо постарался, видеозапись будет стоить конкуренту денег, денег и еще раз денег. Очень больших денег. На кону – репутация и положение в обществе.
Синеволосый нахально скалится, даже не думая проявлять положенное почтение – единственный, у кого хватает наглости что-то требовать.
Пусть. Пусть требует. Пока он нужен.
- Хорошо, - улыбается якудза, - Что ты хочешь?
- Его! – долгий взгляд на тонкую фигуру в тени массивного кресла.
Айзен прослеживает взгляд, недоумение на его лице сменяется пониманием.
Вот как.
- Улькиорра, - негромко зовет он.
Телохранитель делает шаг вперед – свет падает на тонкое, почти девичье лицо. Красивый. Опасный. Верный и безжалостный. Идеальный. Немного жаль отдавать шестерке любимую игрушку. Но слово есть слово. С Шиффера не убудет.
Уверен, что оправишься после укуса этой змеи?
От прикосновения к тонким пальцам, словно электрический разряд простреливает – от запястья до локтя и выше, через плечо к основанию черепа. Казалось бы, суше во рту быть уже не может. Но становится. Да так, что язык чуть ли не в глотку проваливается.
Было или нет?
В темноте нет всегда бесстрастного выражения лица. Не лица даже – неподвижной маски. Нет обжигающего равнодушием взгляда.
Но есть это приглушенное шипение, когда поддается проникновению тугая плоть. И отдающаяся в спинном мозгу дрожь гибко надломленного в пояснице позвоночника. Противоречащая здравому смыслу чувственность такого покорного тела. Легкого. Тонкого. Его страшно сжимать в объятьях, совсем невесомое. Зная даже, что это тело выдержит самые изощренные пытки, и болевой порог у него настолько высок, что ни единый мускул не напряжется, прижги даже шелковистую кожу каленым железом.
Есть металлический привкус во рту, когда острые зубы впиваются в губу. И короткая боль от вонзившихся в спину ногтей. Просто не верится, что в этих длинных, худых пальцах столько силы. И черные, словно вскрытые эмалью, ногти – тверже алмаза. Они пробивают стальные листы, эти узкие кисти.
Есть мягкость путающихся в пальцах коротких прядей волос и дикий совершенно лед скользящих по груди рук. Лихорадочный жар дыхания и холод податливых губ. Он весь холодный, от бледного пятна такого близкого сейчас лица до кончиков ровных пальцев широко разведенных ног. Словно тепло навсегда покинуло его тело. Но прерывистое дыхание опаляет невозможным в этом холоде жаром.
Есть единственный, едва различимый стон, и не понять чего же в нем больше – боли или наслаждения.
И сводящий с ума тонкий аромат кофейных зерен.
И отчетливо бьющийся под губами на сгибе локтя пульс… Биение самой жизни. Манящее, восхитительное. Солоноватая кожа, сахарная кровь.
Шлюха…
Близость с тобой мутит рассудок. Терпкая, как еще играющее вино. Как самый горький яд. Который даже не в крови.
Он под кожей – в каждой клетке, в каждом вдохе…
В самом сердце.
Мышцы живота сворачиваются в тугой, болезненный ком…
Было или нет?!
- …Ха! Да ты и впрямь не в курсе! – лающий смех Джируги на какое-то мгновение заглушает музыку, - Он же подстилка! Хоть ни с кем и не трахается. Это все в твоей голове, Гриммджоу, понимаешь? Эта тварь влазит тебе в голову и ты веришь, что трахаешь его, а на самом деле – все это только лишь в голове! Да и сам подумай, какой секс с этой куклой? Вот я недавно…
Дальше Джагерджек не слушает – слишком сильно впечатление, слишком больно от разочарования…
Казалось бы, откуда взяться этой боли? Он ведь подобрался к противнику с той стороны, откуда тот не ожидал, откуда при всем желании не смог бы отразить удар. Он победил! Пусть, чисто формально. Пусть его триумф длился всего секунды и, по сути, являлся хорошо разыгранным фарсом…
Победил?
Хрена там! Ублюдок опять его обыграл!
Едва понимая, что делает, он перехватил тонкое запястье, превознемогая боль в суставах, рискуя сейчас остаться вообще без рук, и резко дернул вверх длинный рукав.
Треск рвущейся ткани резонансом со звоном бьющегося стекла.
Хрен с ней, с водой! И с головой, которая, судя по напрягшемуся плечу, сейчас отхватит по полной, тоже!
Было или нет…
Мир вспыхнул и погас, взорвавшись снопом белых искр. Ох, тяжелая у Шиффера рука! Напоследок вяло подумалось, что теперь-то уж сотрясение обеспечено.
Очнувшись уже у себя в квартире, в обществе очаровательной сиделочки и иглы от капельницы в вене, Джагерджек какое-то время посвятил восстановлению подробностей минувших суток. Анестетик заглушил боль, и ничто не мешало поэтапно восстанавливать картинку.
Вплоть до самого последнего кадра – почти черный на фоне лилейно-белой кожи синяк на внутренней стороне локтя, и потемневшие на короткий миг зеленые глаза.
Ч-черт! Ради этого стоило получить по морде!
Ха! Ни с кем, значит, да?
@темы: Bleach
-
-
14.08.2010 в 15:37